Каюсь в отсутствии уважения к власти. Попалась мне вчера районная газета, а там — интервью с мэром. Прочитал внимательно, и такая злость меня взяла. Две с половиной полосы, и все не о чем. Ни одного ответа по существу. Его спрашивают, когда дороги починишь, когда в больнице кондиционеры поставишь, когда на рынке порядок наведешь, а он про стратегию городского развития, про идеалы какие-то. Какие идеалы, когда город гибнет? Надо работать, а не зубы народу заговаривать, вопросы решать, а не интервью давать.
Каюсь, батюшка: как в магазин приду, так сразу злюсь. Что нам в магазинах продают? Это уже не человеческая еда, а генномодифицированная отрава. Вот лежат помидоры на прилавке. Смотреть на них не могу, они же как будто с конвейера. Ровные, красные, блестящие. Как муляжи. Или вот мясо. Я все детство в деревне провел. Ну не бывает такого красного мяса!
Да что там магазин, на улицу уже не выйдешь, чтоб не разозлиться. Все загазовано, отравлено. Дышать нечем. В речку нашу мы в детстве с пацанами купаться бегали, а теперь к ней и рыбаки не подходят. Везде муть, химические отбросы, бензиновые разводы. Зимой улицы какой-то дрянью посыпают. А о том, что весной все это растает и на клумбы потечет, никто не думает. А кто-то ведь все это допускает, кому то ведь выгодно, чтоб мы травились. Они должны о нашем здоровье заботиться, а они наоборот вредительствуют. Что за люди? Нелюди какие-то. Как тут не раздражаться?
Я, батюшка, не сторонник теорий заговоров, но, скажу прямо, грешу подозрительностью. Мне кажется, с нами очень хорошо работают. По всем фронтам наступают. И на Церковь в том числе. И это, в первую очередь, нравственная, духовная атака! Телевизор ведь уже включить нельзя. Везде разврат, насилие, потребительство. Духовный фашизм и геноцид. И многие, очень многие на всех уровнях этому потворствуют.
Да мы и сами друг друга топим. В фейсбук зайдешь, а там прямо вой стоит. Один другого не так прокомментировал, а тот его чуть не матом кроет. А так называемые друзья глядят и дровишки в огонь подбрасывают. И каждый хочет себя умней других выставить. Что-нибудь такое выдать, чтобы сразу сто лайков. И православные тоже. Я, батюшка, каюсь, пару раз написал им там: Люди, остановитесь, что вы, как собаки, лаетесь? Вернитесь в реальную жизнь! А они ноль внимания, им интереснее отношения выяснять.
Грешу, батюшка, постоянным осуждением своих коллег. Ведь то, что никто не работает, уже никого не удивляет. Чего еще ждать от общества тотальной имитации? Мэр имитирует управление городом, ГМО имитируют помидоры, а на работе люди имитируют труд. Не то, чтобы они там ничего не делают. Делают. Куда-то звонят, о чем-то договариваются, что-то пишут, как-то отчитываются. И все очень заняты. Вот мне на днях помощь нужна была по проекту, так в конторе ни у кого ни минутки не нашлось. А чем они заняты? Гонкой за добычей? Каюсь, обиделся я на них.
Согрешил, батюшка, гневом на ребенка. Пришел домой с работы. Настроение паршивое. Сел за стол. Жена щей налила. А тут отпрыск мой прибегает: «Мама, говорит, кушать хочу». Сел он рядом со мной и давай наворачивать. Ладно бы ел тихо-спокойно, я б слова не сказал. А он сидит, хлюпает, причмокивает, и после каждой ложки так вздыхает, как будто неделю крошки во рту не держал. А я ж на взводе после работы, терпел-терпел вначале, а потом вскочил резко так со стула, хлопнул по столу кулаком и как заору: ну научись ты хоть есть по-человечески, сидеть рядом с тобой невозможно! Грешен батюшка, не сдержался.
Ладно, думаю, хоть на выходных выдохну. Взял санки, пошел с ребенком на горку покататься. Только поехал мой малец, так сразу в еще в какого-то ребятенка врезался. Тот в горку поднимается, пыхтит, санки свои за собой тащит. Ну, вот не могут родители детям объяснить, что подниматься на горку там же, где с нее другие съезжают, нельзя. А когда им объяснять, они пиво пьют да в телефоны свои мобильные глядят. Ну несложно же сказать ребенку, отойди ты на 15 метров в сторону и поднимайся!
Начал я им что-то втолковывать. А они лица кривят, не понимают. А один дед с бородой, интеллигентный еще такой, мне говорит: «А вы знаете, горка для того и нужна, чтоб друг друга с ног сбивать и в снегу валяться». «Я посмотрю на Вас, — говорю, — когда ваш внучок в травмпункте будет валяться».
Вот сегодня в храм пришел, думаю, душой успокоюсь. А тут все какие-то мрачные, суетливые. Одна бабка мне вообще говорит: «Ты тут не стой, мешаешь». Я ей отвечаю: «Мать, это ж храм Божий, кому я тут мешаю?» Тут еще дети под ногами носятся, кричат, не дают сосредоточиться. Диакон кадить вышел, а у самого глаза бегают, ну видно, что не о том он думает.
Вот так и живу, батюшка. Раздражаюсь, злюсь, ругаюсь, обижаюсь. А что делать? Вот вы говорите, что моя раздражительность на других людей — мой персональный ад. Ну, а как еще? Если они людьми быть не хотят? Даже не пытаются, батюшка. Приходится жить в аду.
